Я призываю любовь - Страница 1

К оглавлению

1

1

Уже потом, в новой счастливой жизни, Розалин, оглядываясь назад, частенько задумывалась: как она жила тогда, до того, как все восхитительно переменилось? Чувствовала ли себя несчастной? Нет, отвечала Розалин самой себе, не чувствовала.

Сделав работу смыслом жизни, Розалин Паркер постепенно вытеснила из жизни все, что для этой работы было не нужно. И все, на что не хватало времени. А времени не хватало практически ни на что. Выходные, отпуск, личная жизнь были излишней роскошью, недопустимой для врача. Нет, она никогда не жаловалась, просто знала, что так и должно быть.

Она не была несчастной… но и счастливой никогда не была. Теперь Розалин понимала это. В новом ярком и красочном мире, исполненном радостей и невзгод, в живом мире, куда она вошла с открытой душой, все было по-иному. И смотреть отсюда на прожитые дни было все равно что разглядывать странную мозаику из дней и фактов и пытаться угадать, где в ней ты. Поэтому Розалин никогда не предавалась долго воспоминаниям. Хорошо, что ее жизнь была такой, какой была. И какое счастье, что теперь она стала другой! Хотя события, знаменовавшие наступление перемен, не предвещали, казалось бы, ничего доброго.

В тот день, как помнится, она вернулась домой непривычно рано, где-то около половины одиннадцатого.

На ковре в прихожей лежали три конверта. Розалин машинально подняла их, сняла пальто и, пройдя в кухню, налила себе стакан соку.

Затем включила автоответчик. Итак, двое друзей хотели знать, жива ли она. Из химчистки сообщали, что костюм готов и спрашивали, когда его можно привезти. Еще звонил Роджер и интересовался, остается ли в силе договоренность об ужине в субботу. Роджер, милый Роджер… Она вздохнула… и поперхнулась соком. Затем вытерла заслезившиеся глаза и подумала, как бы это было замечательно — проспать сорок дней и сорок ночей без перерыва!

Розалин исполнилось тридцать четыре. Она была не замужем и иногда с завистью размышляла о том, что женщины ее возраста, не связанные семейными узами, могут наслаждаться жизнью, забывая о работе по окончании дня и имея достаточно времени и сил для общения.

Не бывает роз без шипов, напомнила себе Розалин, глядя из темной кухни на красиво обставленную гостиную. У меня интересная, пускай и нелегкая, работа, и еще у меня есть свобода. Свобода ни от кого и ни от чего не зависеть. И я не одинока, благодаря моему дорогому Роджеру.

Она прошла в ванную и открыла оба крана. Потом вынула шпильки и светлые прямые волосы упали ей почти до талии. Распущенные волосы молодили ее, вот почему Розалин всегда зачесывала их наверх и стягивала в узел. Конечно, всякой женщине хочется выглядеть моложе, но в ее профессии это было нежелательно. Пациенты с подозрением относятся к врачам, которые не выглядят достаточно пожилыми. Возраст, по их разумению, свидетельствует об опыте, и невозможно объяснить им, что это бывает далеко не всегда.

Только сняв туфли и выключив краны в ванной, Розалин вспомнила о почте. Два первых конверта пропустила. Это были счета, которые можно было отложить до выходных. Третье письмо, в плотном конверте кремового цвета, задержало ее внимание. Розалин с любопытством повертела его, потом разделась и вошла в ванну, пытаясь угадать, от кого оно. Детская игра, которая после напряженного дня в больнице немного расслабляла.

С некоторым нежеланием она наконец вскрыла конверт. Там лежала короткая записка, которую Розалин прочла сначала быстро, потом медленнее, с нарастающим недоверием и тревогой.

Понадобилось несколько секунд, чтобы переварить информацию. Ее отец серьезно заболел. Состояние удовлетворительное, но присутствие Розалин, как саркастически замечал человек, написавший записку, было бы весьма желательно.

Она взглянула на подпись и постепенно восстановила в памяти образ Скотта Барфилда.

Его отец владел огромным поместьем по соседству с куда более скромными земельными угодьями отца Розалин. Она вспомнила темноволосого молодого человека, которого изредка встречала во время школьных каникул, когда приезжала из интерната, и который ничего не делал, только читал и прогуливался и иногда ездил верхом. Не слишком дружелюбный молодой человек. Отец Скотта был приятелем и пациентом ее отца, как и большинство людей, живущих в городке, поскольку доктор Паркер был единственным врачом в округе…

Наскоро вытершись и пройдя в спальню, Розалин набрала номер телефона по записной книжке.

Было уже около одиннадцати, но ее это не волновало. Ответили после первого же сигнала, и Розалин с отработанной вежливостью попросила:

— Извините, что звоню так поздно, но не могли бы вы позвать к телефону мистера Барфилда?

Она откинулась на спинку кровати и посмотрела на себя в зеркало, висящее на противоположной стене. В полумраке спальни отражение было нечетким, но Розалин легко заполнила пробелы. Зеленые глаза, обрамленные густыми темными ресницами, маленький прямой нос, красиво очерченный рот. Лицо, которое можно было бы назвать сексуальным, если бы не выражение сдержанности и самоконтроля, которые стали неотъемлемой частью ее натуры.

По мере того как Розалин Паркер поднималась к вершинам медицинской карьеры, ее профессионализм и преданность делу сначала заставили замолчать смешки коллег-мужчин, а потом и их скептицизм. Но и она утратила ту долю женского тщеславия, которая превращает милое личико в неотразимое оружие.

— В чем дело? — Голос на другом конце провода звучал гораздо раздраженнее, чем Розалин ожидала. — Я спрашиваю, в чем дело? Во-первых, кто это, а во-вторых, что вам надо?

1